О дивный новый мир. Бескрайнее поле зелени, тихий шелест кукурузных листьев на ветру, початки улыбаются своими золотыми зубами, а с неба надменно смотрит солнце, оно жарит так, что, кажется, забирается лучами прямо под кожу, заставляя ее пузыриться и морщиться от ожогов.
Я ступаю медленно, ноги путаются в сорняках, полынь не дает пройти, знаю, что на голове соломенная шляпа с обрывками разноцветных лент, усеявших ее поля.
Поднимаю глаза к небу, оно столь ясное, лазурное, что режет глаза своей идеальностью - не видно ни тучи, ни рано взошедшего месяца.
Вдруг солнце начинает меняться, оно слегка дрожит и принимает иную форму. Золотая оправа, стрелки часов, и цепь, что тяжелым якорем свисает, до самой земли, слегка покачиваясь. Карманные часы. Я смотрю на них и знаю, что они спешат ровно на полторы секунды. Что значит это? Неужели все в моей жизни так же не подчинено пространству времени? Слышу, глохну от их громового тиканья, но все же подхожу и берусь рукой за цепь, дергаю резко вниз, дабы проверить прочность. Но все выходит из-под контроля, все вечно выходит из-под него, часы замедляют свой ход, секундная стрелка притормаживает на долю секунды, отчего мир вокруг заполняет тишина и вдруг они падают. Словно в замедленном действии летят, и я знаю, что если не отойду - буду раздавлен, я погибну, но, возможно, я хочу, чтобы меня убило временем.

Этот сон снится мне уже много лет подряд, кажется, что всю жизнь, с самого момента рождения, стоило выйти из утробы матери - как этот сон появился, он, словно родился на свет вместе со мной двадцать первого января, когда черный грунт был погребен под одеялом чистого, серебрящегося под солнечными лучами, снега. Я был первым ребенком в семье, однако, меня не баловали, как это часто происходит. Это не мешало мне быть счастливым, расти в любви, строгости и понимании. Я, как и остальные новорожденные на этой планете был, словно слепой котенок, на которого не влияют внешние факторы.
Мне исполнился год, затем прошло еще несколько месяцев, и мать родила на свет еще одного ребенка - мою сестру Ариэль. Тогда я еще не понимал, счастье это или нет, но полюбил маленькую сестренку с первой минуты ее пребывания в новом мире, начиненном опасностями и предубеждениями.

Вечерняя тьма, окутавшая город, заставляла жителей ложиться спать или продолжать вести свою ночную жизнь - кто-то развлекался, кто-то работал, а кто-то смотрел в окно и понимал, что дождь, проливной дождь идет лишь над их домом.
- Что-то мне страшно, Эль, - произносит сестра и натягивает шерстяное одеяло до самых кончиков ушей, голос ее звучит приглушенно.
Я сижу на краю кровати, взгляд, устремленный в окно, теперь встречается с взглядом шестнадцатилетней девушки, я улыбаюсь уголками губ.
- Потому ты решила спрятаться, Эль?
- Я не хочу, чтобы кто-то страдал.
Я вздыхаю и молча, заползаю к ней под одеяло, обнимаю и целую в висок.
- Никто не пострадает, Эль.
- Ты не знаешь, как сильно я боюсь, Эль.
Она вдруг улыбается, и предлагает лечь спать, я лишь киваю.
- И наша песенка...

"Лук латук - салат порей, улыбнись и будь смелей. Снег не страшен, дождь пройдет, никто больше не умрет. Пока вместе мы идем, силу держим, как вдвоем". Я каждый вечер вспоминаю этот не имеющий смысла, придуманный моей сестрой стих, иначе не могу уснуть. Я вообще плохо сплю со дня ее смерти. Спокойный сон помахал мне рукой с момента, как я увидел ее тело, лежащее на асфальте, правая рука неестественно вывернута, волосы, запутавшиеся, похожи на солому, перепачканы в темной крови, что словно небольшим озерцом разлилась вокруг головы. Я знаю, почему так случилось, я ведь все понимаю, могу посмотреть в глубь проблемы, проникнуться ее сутью, и, переворачивая Ариэль на спину, крепко сжимая ее хрупкое плечико дрожащими пальцами, я вглядываюсь в лицо, или в то, что осталось от него - раскрошенные зубы, их осколки застряли в кровоточащих деснах, хрящ носа, вышел из-под кожного покрова, один глаз лопнул, полупрозрачная жидкость, смешанная с кровью, кусочками содранной кожи стекает к подбородку. Второй глаз - открыт, он словно кусок изумрудного стекла, взгляд направлен на меня, но я ведь знаю, что она совершенно ничего не видит. И не чувствует. Ее больше нет. По крайней мере, здесь.

- Ты будешь это есть?
- Конечно буду!
- Давай меняться!
- Пошел нахрен!
- Отдавай мне свой салат, жлобина!
- Эль, Бен, вы настоящие друзья, - смеется Ариэль, наблюдая за нашей ежедневной и такой привычной борьбой за еду.
- Заткнись, Эль, - сквозь смех рычу я, пытаясь не отдать и одновременно с этим не перевернуть мыску на себя.
Бен никогда не сдается.

Никто не может убежать от размеренности жизни, особенно если не старается это сделать. Время шло, оно ведь никогда не останавливается. Собственно, мое время не замедлялось никогда. Я старался продолжать жить, хотел, чтобы родители гордились мною, потому старался учиться в университете, но в какой-то определенный момент мне стало все это в корне безразлично, когда я признался в том, что понимал давно - родителей не интересует больше ничего, ни я конкретно, никто больше в этом мире. А все из-за ее смерти. Никогда не винил Ариэль за то, что она ушла по своему желанию, оставив меня сражаться с реальностью одного. Но порой мне было тяжело справляться без нее, без ясной улыбки и руки, что ободряюще похлопывает меня по плечу.
Жизнь не стоит на месте, а я хотел влиться в нее, не оставаясь на обочине, и хотел быть внутри идущего времени, а не наблюдать за его мерным течением со стороны.
В двадцать пять лет, закончив учиться, я уже знал, что из меня получится хороший психотерапевт. Я мог быть хирургом, или даже часовщиком, приносить что-то, чего так не хватает этому миру.
Психотерапевт. Доктор. Который сам болен. Подождите, разве я не упомянул о том, что мой собственный мозг гниет уже полгода, и я не пытаюсь это остановить?

- Описанные вами симптомы не беспричинны, но я хочу сказать вам, что лучшие наши целители могут решить вашу проблему, - голос хирурга ровный, я буквально-таки улавливаю каждую вибрацию его голосовых связок, чувствую, что он не хочет продолжать фразу.
- Это не расстроит меня, доктор, я все понимаю.
- Габриэль, мой вам совет, не воспринимайте вещи так, словно можете изменить их...
- Мне нужен диагноз.
- Опухоль головного мозга.
- Есть ли этому объяснение?- я слышу, как предательски дрожит мой голос, руки на коленях сжаты в кулаки до боли в пальцах.
- Метастазы, мы еще не определили их природу, но они разрушают ваш мозг. Вот откуда головокружение и рвота. Скоро возможно проявление и последующих симптомов, затем нарушение памяти, чувственного восприятия и потеря зрения, вы можете потерять контроль над своим телом.
- А затем я умру.
- Лечение, предлагаемое в нашей клинике довольно эффективное, знаете, в нашем мире возможно все.
- Я знаю, что это будет слишком дорого, больше денег, чем я зарабатываю в год.
- Тогда мне не стоит озвучивать вам цену?
- Много ли времени у меня осталось?
- Сравнительно. Приходите через полгода, если не будет резких ухудшений.
На негнущихся ногах я следую к двери.
- Габриэль, - окликает доктор, - знайте, были случаи, что люди выздоравливали без лечения, все хранится в хороших эмоциях, или же закадрите какую-нибудь девушку.
Я киваю, и молча, закрываю за собой двери кабинета.

Не знаю, сколько времени утонуло в слезах, и сколько дней, часов, минут мне понадобилось, дабы взять себя в руки, пойти на работу, вновь пытаясь помогать тем, кто нуждается в этом. Что чувствует человек, что болен раком? Я бы никому не советовал этого узнать, и даже понимать меня не нужно. Я не говорил о своем диагнозе родителям, друзьям, не хочу видеть в их глазах ни слезы, ни жалость. И не хочу умирать. Принимая таблетки, по графику, ежедневно, я запиваю их горьким кофе. Стараюсь, есть разнообразную пищу, насколько это может быть доступно вегетарианцу, пока еще чувствую ее вкус. Я не прекратил употреблять алкоголь, и начал курить - мне необходимо это, словно глоток воздуха, я обязан, просто чувствую, что должен испробовать все, что хотел, ведь мое время неумолимо приближаетсяrjsFrdn9pjg7pjn6qTU5rdUGrdwLrja8pi1Frda=_IIIFARrjsFrdn9pjg7pjn6qTU5rdUGrdwLrja8pi1Frda=_IIIFAR к концу. Я разрабатываю новые методики психологического лечения и тщательно записываю идеи в блокнот, на обложке которого расстилается лазурное море.

- Знаешь, он совершенно разносторонний человек, так же хорошо смыслит в истории, как и математике. Решить сложный логарифм для него все равно, что вспомнить о значении симбиоза и объяснить разницу между синестезией и анафорой. Еще он преданный, и добрый, иногда я звоню ему, когда хочу чтобы кто-нибудь выслушал мои глупости и, знаешь, он всегда берет трубку и пытается участвовать в моей жизни.

Аманда, подруга, художница. 25 лет

- Он бывает необязательным, и неряшливым, только подумайте, оставлять огрызки от яблок в чашках из-под кофе, иногда даже книги забывает на место поставить, затем спрашивает, нет ли их у меня? Веселый - этого не отнять, в общем-то, Габ приятный человек, всегда даст совет и поможет, если что-то не получается. Я рада, что мы работаем вместе.

Элис, коллега, нейролингвист. 27 лет

- Мне он сразу не понравился, такое ощущение, что его мысли где-то далеко, мы, конечно, не теряем связи, потому как он может сказать, что не так с моей печенью и можно ли влить в себя еще одну рюмку, чтобы не началось внутреннее кровотечение (смеется и закуривает). Сам еще тот фрукт. Иногда учит меня, как жить и все остальное, я как будто сам не знаю, но с ним и помолчать приятно, не напрягает. Только думает Габриэль сильно громко, иногда голова от его мыслей разрывается, жалко мне его. Не знаю, как с ума не сходит, грустит, бывает, обнять аж хочется.

Дерби, алкоголик из бара, безработный. 42 года

- Габриэль? Он вегетарианец, они люди странные, переборчивые, я бы не сказал, что он любит поговорить, но иногда такого человека просто невозможно не выслушать, порой мне хочется, чтобы он не взрывался эмоциями время от времени, а проявлял их в одинаковом количестве постоянно. Могу еще добавить, что он преданный, самый, из всех, что я встречал. Никогда не стесняюсь рассказывать о своих неудачах, знаю, что он не будет смеяться и завидовать хорошему не будет, только порадуется и поддержит.

Джонатан, близкий друг, банкир. 30 лет

- волнуется часто по пустякам, я бы сказала, что ранимый, влюбчивый, но он умеет скрыть свои чувства. Спит по ночам очень тревожно, но никогда не дает себя обнять, успокоить, даже если кошмар приснится, думает, что сильный самый. Самоуверенным бывает, но ведь мы все такие порой. Искренний он. И это главное.

Цукино, девушка из эскорта. 26 лет

- Он может быть очень собранным, всегда прилежно учился, носил обеды с собой, я часто замечала, что он никогда ничего не покупает в столовой, всегда ест что-нибудь домашнее, складывается впечатление, что в семье все хорошо, и даже всколыхнувшая трагедия не отразилась на нем слишком сильно. Конечно, несколько месяцев ходил, как в воду опущенный. Но делал домашние задания и порой помогал мне после уроков проверить сочинения. У него очень слаженный язык письма, и выражать свои мысли умеет. Насколько я знаю, сейчас Габриэль работает психотерапевтом, или психиатром? Точно не уверена, но, думаю, он нашел свое призвание.

Линда Либерманн, преподаватель колледжа. 47 лет

- Гэбраэл оч'нь добрый и заботлэвый, один раз под'рил мнэ цветы, откуда он узнал что у мэнья день рожден'я до сего дня без пре'дставлэний. Любит м'локо, и катчуп, каждюю субботу когд' заходэт, здороваэтся со мной, спр'шивает как себя чувствую. Приятн'й м'лодой человек. Улыбается вс'гда. Надеюсь, у него все сл'жится хорошо, он эт'го заслуживает. Он как...нэ помню слово, то, что ищет себья. О, всп'мнила - странник. Гэбриэл такой. Починил мои часы, знаэте, сказал, что сп'шат на минуту или две, я удивилась. А он почэнил.

Маргарина, русская, продавщица в продуктовом магазине. 56 лет

- Добрый, понимающий, коммуникабельный. После его сеансов мне заметно легче. Я даже приношу ему что-нибудь, он, к примеру, груши просто обожает, твердые такие, почти зеленые. И малину. Приятно видеть, что мистер Кэйн радуется, он, когда улыбается, мне хочется верить, что все будет хорошо. С ним легче, он успокаивает, даже ни слова не говоря, не знаю, отчего так. Когда я рисую картины, он есть на них, надеюсь, так и дальше будет. Хорошие люди не должны умирать.

Мириам, пациентка, ученица. 19 лет

- Они с сестрой называли друг друга "Эль", сокращали имена, и так было постоянно, я то и дело слышал "Эль иди сюда", и ответом было что-то вроде "нет, Эль, это ты сюда иди". (смеется) Габ довольно-таки веселый, по крайней мере я знал его именно таким. Никогда не грустил, конечно, до того момента...вы меня поняли, надеюсь. (вздыхает) по крайней мере я не встречал такого же сильного человека как он, в отличии от родителей, я не могу рассказывать все, но если поверхностно, то они не справились с потерей, а он справился, или по крайней мере скрывал свое отношение к сложившейся ситуации. Мы и до сих пор порой обедаем вместе или выпиваем по пиву вечером, Габриэль человек безотказный, я бы хотел понимать его до конца, но я не могу, ведь изучить каждую сторону этого тессеракта практически невозможно.

Бен, бывший одноклассник, преподаватель высшей математики. 25 лет