Родился в Ленинграде. По крайней мере так ему говорили. Кто были его родители – ему никогда не сообщали. Интереса к подобного рода информации сам не проявлял. Из роддома был привезён в дом малютки. Фамилия ему досталась от врача, который, по-видимому, принимал роды у его родителя. При этом довольно сложном процессе появления на свет Артёма наградило внутричерепным давлением, (может уронили) поэтому орать и хныкать он переставал только когда отрубался от усталости. Собственно вот и вся информация о его младенчестве.
В 3 года его передали в детдом «Северное сияние», где он прожил ещё 7 лет своей жизни. Взрослел быстро и безрадостно. Он часто видел тех, кто живет по ту сторону забора, когда смотрел из окна общей комнаты и не понимал, почему живет не столь же роскошно, как те, кто проезжал мимо «Северного сияния» на дорогих машинах. Он страшно завидовал и мечтал о жизни по ту сторону. С другими детьми отношения не складывались. Любимыми занятиями мальчика было ковыряться в розетках вилками, привязанными к карандашам; чуть позже ломать что-то из электрических приборов на кухне или в классе, а потом, дождавшись когда это выкинут на старый склад, забираться туда и разбирать всё до винтика. Он даже научился пользоваться сваркой, которую стащил у завхоза. Правда в первый опыт был не слишком удачным – получил окалину в глазное яблоко, а в больнице не признавался откуда в глазу может появиться металл, если он ничего не делал. Было больно, но эксперимент его удовлетворил. Обычно он делал игрушки или бесполезные приспособления вроде убегающего будильника. Именно из-за таких развлечений, Тёмочка случайно спалил целое крыло «Северного сияния» и, благо никого не поджарив из обитателей, должен был быть отправлен куда подальше в приют с более строгими порядками. Таких в суровом холодном Ленинграде было предостаточно. Однако директор его прежнего приюта был человеком очень наблюдательным и жалостливым. Он видел в мальчике широкий интеллектуальный потенциал, который тот попросту не мог правильно реализовать. Чтобы не загубить это стремление всё познавать, директор отправил его в интернат для мальчиков «Возрождение», куда переводили смышленых сирот с различными талантами для обучения и работы на правительственные организации.
В новом доме Артёму было не сладко. Он и раньше плохо сходился с детьми, но хотя бы мог считать себя умнее, и эта мысль его грела. В «Возрождении» же было столько башковитой и всесторонне развитой детворы, что его интеллект мог просто чихать в платочек где-нибудь в уголку спортзала, пока другие бегут уже пятый километр, или в кабинете химии, пока остальные сооружают мини-бомбу и быстро её обезвреживают. Теперь Артёму было к чему стремиться. Он жаждал превзойти всех и во всём, чтобы поскорее выйти из этого изолированного мира в светлое будущее. Это у него получалось очень плохо: он злился неудачам, впадал в бешенство, и чаще всего словесные перепалки быстро переходили в избиения. Причём избивали обычно именно его, и раз за разом Ромов не переставал нарываться на неприятности. Но были и приятные моменты в его пребывание здесь. Например, знакомство с компьютером и интернетом. Эта умная машина полностью завладела его вниманием, когда он начал изучать программирование более углубленно. И вовсе не потому, что он жаждал открытий в этой области ради своей холодной родины… В 14 лет он уже ловко взламывал сайты и развлекался созданием спам-вирусов.
Через два года весь его класс отправили в самый дальний корпус и дальше они обучались изолированно от остальных. Началось самое неприятное – половое созревание. Практически все его ровесники начинали странно себя вести и источать до этого совсем незнакомые ему различные запахи. Когда подобное случалось, очередного воспитанника изолировали от коллектива. Скоро весь их класс был разделен на омег, запертых подальше; альф, тихо подвывающих у их заветных комнат по ночам; и тех, кто оставался практически безучастными ко всему этому тихому безумию - бет. Ромов относился к последним. И этот факт мог радовать и огорчать одновременно. С одной стороны конкурентов в классе поубавилось – не до обучения там почти. А с другой стороны, бет не особенно-то пытались огородить от гона у альф, так как всё к чему стремилось дирекция «Возрождения» - это лишь избежать нежелательных инцидентов с беременностью.
Огорчение своей принадлежностью к бетам было весьма физически болезненным. В какой-то момент это сильно поменяло планы юноши дождаться выпускнова, и он, взломав счета одного банка с помощью довольно простенького вируса, быстро перевел себе крупную сумму и попросту сбежал. Нашли его через неделю и посадили. Однако госпожа Удача, наконец, вспомнила о его существовании и отвела от него свою филейную часть. Банк забрал заявление, дело свернули, а ему предложили работу в отделе компьютерной безопасности на правительство - следить, чтобы больше не нашлось таких же умников и все данные Ленинграда остались на своих местах под замками. Правда некоторое время приходилось отрабатывать свой юношеский порыв к сладкой жизни и получать смешные деньги.
В 21 год Ромов сбежал из Ленинграда и, так как знал лишь русский и немецкий, отправился на территорию бывшей Германии в Гамбург. К тому же этот город-государство предоставлял неплохие условия для того, чтобы начать жизнь с нуля, а климат был вполне себе привычный. Работу получил в небольшой частной фармакологической лаборатории и постарался сидеть тише воды, ибо вряд ли его бывшие наниматели так просто отпустят техника с богатым багажом информации от отечественного правления. Однако и в Гамбурге он долго не задержался. Предложение, которое ему поступило от корпорации «Крисаги» не осталось безответным. Артём не задумываясь отправился в Новый Бонн, чтобы приступить к работе, а те деньги, которые он стал получать полностью и бесповоротно сделали его очень преданным «Крисаги». Сейчас он работает на фармакологическую корпорацию уже 4ый год, и знает о ней даже слишком много. Куда-либо бежать теперь у него нет никакого желания: может его всё ещё ищут "соотечественники", а под крылом у щедрого Карона уютно и сытно. Да и где вы видели человека, который жаждет закончить свои дни где-нибудь  в канаве или, чего хуже, подопытным кроликом своих же коллег.